Жизнь по вере

О чем молчит колокол

 О чем молчит колокол

С соборной колокольни как-то не особенно заметны перемены в облике Каргополя. Поражает простор, близость Лаче, красота старинного русского города, обилие церквей. Наверное, так же он выглядел и сто лет назад. Можно представить себя на месте живущих в нашем районе в первой половине двадцатого столетия. Однако на самом деле изменилось многое. И многое произошло.

В начале XX столетия жили традиционным укладом. Потом рушили старый мир «до основанья», затем строили коммунизм, потом разрушили то, что построили. Иногда кажутся нереальным кошмаром зарастающие пустующие поля, вымирающие деревни и люди, меняющие истинные ценности на современные компьютерные игрушки, как папуасы золото на разноцветные стекляшки. А ведь земля всегда была основой жизни, и даже размер селений зависел от площади пахотных угодий: селилось столько народу, сколько могла прокормить пашня. Деревня была надежным тылом державы, она не только обеспечивала продуктами питания, но и была резервом населения для растущих городов, воинов для армии, хранительницей традиций и национальной культуры. Почему же все изменилось? Надо помнить, как разрушали традиционный уклад. В Печниковскую волость, а потом сельсовет входили деревни Ватамановская, Красниковская, Олеховская, Стукаловская (Рудно), Лисицинская (Стряпково), Огневская, Кувакино, Глотовская (Гринево), Фефелово, Зенково, Шейна, Петровская, Кучепалда, Максимовская (Острый Конец), Раколовская, Часовенская (Новоселово). В начале XX века население составляло 2740 человек (ссылка на статью, издание Тормосова Н.И. ???). С коллективизацией 1929 года начались массовые репрессии крестьян. Еще в апреле 1929 года в деревне Ватамановская по инициативе группы бедноты в числе 5 хозяйств было организовано товарищество по общественной обработке земли под названием «Атаман». Наряду с бедняцкими в него вошли и крепкие середняцкие хозяйства. Они вложили в яровой сев свои семена, вывезли навоз на общую землю и стремились к улучшенным формам работы с землей. Но общество сразу распалось на две группы. Одна – не привычные к работе бедняцкие хозяйства, зовущиеся в деревне «лодыри»; другая часть именовалась «тружениками». Предложение сельсовета и бедноты обобществить рабочий скот и продукты они не поддержали и вышли из состава товарищества. Бедняки, оставшиеся без инвентаря и продуктов питания, по подсказке сельсовета нашли выход, подав на вышедших из артели в суд. В результате жалобы были арестованы крестьяне: Михеев Василий Михеевич, Андомины Ивана Никифорович и Федор Никифорович, Данилов Тимофеей Павлович, Данилов Алексей Федорович, Андомин Василий Федорович, Черепанов Никита Иванович, Андомина Устинья Ивановна, Илехов Николай Егорович, Черепанов Яков Никитич, Данилов Иван Егорович, Данилов Петр Тимофеевич, Андомина Александра Андреевна, Андомина Анастасия Ивановна. Все эти хозяйства «чужим трудом не пользовались. Права голоса не лишались. Печниковский сельсовет выдал справку о признании их кулацкими без учета действительного положения вещей, исключительно вследствие отрицательного отношения на почве предания суду обвиняемых». Также арестован как подстрекатель и вдохновитель священник Печниковского прихода Брянцев Александр Николаевич. Суд состоялся 12 ноября 1929 года. Вызванные свидетели от своих показаний отказались. Так, мальчик Шульгин (14 лет) показал, «что его заставили подписать протокол, угрожая наганом и стращая». Свидетельницы Черепанова Елена и Черепанова Татьяна с достаточной твердостью, указали «об отсутствии со стороны обвиняемых какой бы то ни было агитации или деятельности против колхоза или за невступление в колхоз». И все же Данилов Петр Тимофеевич обвинен в антиколхозной агитации. Между тем это был заслуженный человек: «по имущественному положению бедняк, младший комсостав Красной Армии, активный общественник, состоял членом сельсовета, членом волостной налоговой комиссии и сельской учетной комиссии. Из колхоза вышел благодаря своему неуживчивому характеру в обществе». (из следственного дела). Обвинение, предъявленное Брянцеву Александру Николаевичу, сводилось к тому, что он призывал в церкви верующих к посещению храма, знанию молитв, и прочее. Эти обычные наставления в церкви окружной суд приравнял к пропаганде религиозных взглядов, в чем ему предъявлено главное обвинение; он был осужден на основании ст.58-10 УК к лишению свободы сроком на 5 лет. Остальные обвиняемые также признаны виновными и осуждены на различные сроки до 5 лет.

В несудебном порядке был репрессирован причисленный к кулакам Солодягин Алексей Анисимович (д. Исаково), 10.03.1930 он приговорен к высылке в Северный край на 3 года с конфискацией имущества. Среди изъятых у него ценностей – 12 серебряных риз с икон, нагрудный крест. В ссылке он умер. Колпаков Герасим Павлович в 1930 году раскулачен «ввиду, что урожай у Колпакова является выше, чем у остальных граждан». Восемнадцатилетняя дочь Колпакова в это время отбывала срок принудработ за невыход в лес. Он был выслан вместе с семьей на спецпоселение в Усть-Усинский район Коми, где скончался в 1932 году. Хозяйство Попова Якова Павловича (семья 9 человек, трудоспособных – 3) в 1929–1930 годы было признано кулацким, все члены семьи лишены избирательных прав, имущество конфисковано и распродано. Также причислены к кулакам и высланы в республику Коми Ждановы Алексей Васильевич и Евдокия Петровна; их имущество передано в колхоз.Очевидно, что репрессировались лучшие люди деревни, настоящие хозяева земли – трудолюбивые, талантливые земледельцы, опытные хозяйственники. Крестьянский труд никогда не был легким, особенно у нас на севере. Без Божьей помощи в наших условиях не выжить, поэтому зачастую северный крестьянин молитвенно обращался к Всевышнему о заступлении и милости. Крестьянин, вера в Бога и земля являются гарантами жизни. Но новой власти Бог был не нужен и даже явно ей мешал. 

5.12.1929 на расширенном пленуме Печниковского сельсовета были утверждены постановления сходов деревень по закрытию церквей и передачи зданий под школу, клуб, «нардом». Судя по протоколам, собрания были проведены: 8.12.1929 – в деревнях Шейна, Зенково, Кучепалда, Красниковская, Стряпково, Ватамановская, Огневская; 12.12.1929 – в д. Ракуловская, 22.12.1929 – в д. Стукаловская, 25.12.1929 – в д. Лисицинская.Оформляющий протоколы так торопился, что не учел, что Стряпково – это местное название деревни Лисицинская. Общее число присутствующих на собраниях 586 человек. Протоколы явно фальсифицированы, а там, где они и были проведены, использовалась тактика, подобная описанной в дневнике Абакумова Степана Петровича (Лядины).

«26.3. 1933 год. Ночью вызвали на общее собрание, прихожу в контору, почти вся деревня в сборе. По заданию сельсовета требуют, чтоб на собрание явились все без исключения. Перед открытием собрания председатель колхоза объявил, что собрание будет проводиться до тех пор, пока не соберем 30 пудов хлеба для продажи его государству по самозаготовке. Причем, если кто уйдет с собрания раньше окончания, тот будет считаться дезертиром и подрывателем советской власти. А если кто не продаст хлеба, того завтра проведем по деревне с плакатом, как вредителя…. Сидели на собрании до трех часов ночи. Собирали по 5-10 кг, сколько было скандала, слез, а все же хлеб сложили. Последнее отдавали». Но даже в таких условиях на собраниях были голосующие против закрытия церквей: в д. Красниковская – 8, д. Ватамановская – 6 и пр.Узнав о решении с/совета, Башмаков Иван Лаврентьевич и церковный староста Черепанов Тимофей Савватьевич провели у себя в деревнях собрания, и 30.03.1930 «организованно двинулись к квартире председателя <сельсовета>, где категорически заявили что «колокола снимать не дадим». Причем «эти возгласы из толпы сыпались с особым ожесточением и уверенностью, а таким образом толпу уговорить не смогли, озлоблять ее также не стали, и в результате работа по переоборудованию церковных зданий была сорвана».

Л.И. Фаркова

Для подготовки статьи использованы: архивные материалы Федеральной службы исполнения наказаний Управления по Архангельской области; Управления внутренних дел по Архангельской области; Государственного архива Архангельской области; Архивного отдела МО «Каргопольский муниципальный район». Окончание следует.